ARCHIJAZZ begins not with a plan, but with a pulse. A single, confident line streaks across the page, a bass note establishing a rhythm. This is the horizon. Then comes the improvisation: swift, gestural lines converge towards a vanishing point, not as rigid guides but as spontaneous riffs. A vertical streak defies the grid, a skyscraper’s bold solo. Curves emerge, not from a compass but from the wrist’s fluid motion, suggesting arches and domes as if played by a saxophonist
ARCHIJAZZ начинается не с плана, а с пульса. Единая, уверенная линия прочерчивает страницу, как басовая нота, задающая ритм. Это – горизонт. Затем начинается импровизация: стремительные, живые линии сходятся к точке схода – не как жесткие направляющие, а как спонтанные риффы. Вертикальный росчерк бросает вызов сетке, подобно смелому соло небоскреба. Появляются кривые, рожденные не циркулем, а свободным движением запястья, намекая на арки и купола, словно их сыграл саксофонист.

ARCHIJAZZ begins not with a plan, but with a pulse. A single, confident line streaks across the page, a bass note establishing a rhythm. This is the horizon. Then comes the improvisation: swift, gestural lines converge towards a vanishing point, not as rigid guides but as spontaneous riffs. A vertical streak defies the grid, a skyscraper’s bold solo. Curves emerge, not from a compass but from the wrist’s fluid motion, suggesting arches and domes as if played by a saxophonist
ARCHIJAZZ начинается не с плана, а с пульса. Единая, уверенная линия прочерчивает страницу, как басовая нота, задающая ритм. Это – горизонт. Затем начинается импровизация: стремительные, живые линии сходятся к точке схода – не как жесткие направляющие, а как спонтанные риффы. Вертикальный росчерк бросает вызов сетке, подобно смелому соло небоскреба. Появляются кривые, рожденные не циркулем, а свободным движением запястья, намекая на арки и купола, словно их сыграл саксофонист.





.